ЭНВА — 6-я раса (отрывок №1 из Части 1 Главы 2)
Вечерело. Солнце засыпало за небосклоном. С опускающейся темнотой город засиял новой жизнью.
Артур шел к Камиле и Гроздану с легким сердцем. Он хотел похвастаться новым творением, и оно точно не продавалось. Теперь Камила была рядом с ним не только в виде ромашек. Ее статуя украсила его мастерскую. По завершении работы Артур хотел переместить ее к себе в комнату, но потом решил, что это будет неверно.
Эта статуя резко отличалась от предыдущих. Артур словно оживил ее, сделав точной копией Камилы. Ее брови, вырез глаз, форма губ и носа — все было выточено один в один. Во взмахе ресниц Камилы юноше всегда слышался трепет крыльев мотылька. В линиях всего тела ему удалось передать все ее очарование и недоступность. Природа создала девушку свободной, дерзкой, легкой. Такой ее сделал и Артур. «И все же настоящая ты красивей!» — думал он с упоением. Он был рад тому, что в действительности она была лучше, чем ее создал он.
Юноша спешил к Камиле. Он оставил машину за несколько кварталов до дома, в котором она жила. Артур решил прогуляться. Вечерняя свежесть бодрила.
Он был доволен собой и часто вспоминал о матери. «Ты бы и впрямь мною гордилась!» — размышлял он. Приостановившись, Артур поправил воротник белоснежной рубашки и осторожно убедился, с ним ли цветок ромашки, который он так искусно засушил. Цветок был на месте, с ним Артур никогда не расставался. Поток поэзии щедрой рекой накрыл его с головой. Он тихо напевал под нос сочиненную им на ходу песню:
Когда ты рядом, я живу.
Тебя не станет, — я умру.
Холод будет согревать.
Огонь не смеет покусать.
Нас защитит сам бог-Амур.
Иду к тебе! Я твой Артур!
Ветер небрежно покачивал ветки деревьев. Птицы о чем-то весело переговаривались. Небо сегодня было чистым и безоблачным, синим и сияющим, как глаза Артура. Он шел с твердым намерением открыть Камиле душу и признаться в своих чувствах. И так слишком долгим было его молчание. У него уже лежало два билета в оперу на завтрашний день.
А вон и окна Гроздана с Камилой… Юноша-энвайер стал переходить дорогу и в этот момент увидел, как мило беседуют Камила и Рафаэль. Улыбнувшись, девушка с нежностью заглянула ему в глаза. А потом они крепко обнялись и поцеловались. Дружба такой не бывает… Артур не поверил собственным глазам! Сердце его недобро дернулось. Ноги сами остановились. Позвоночный столб его запылал жгучим огнем. Последнее, что он запомнил, — это звук автомобильного сигнала и глухой удар.
Артуру чудилось, что он лежит на белой постели. Рядом с ним у изголовья, держа его за руку, сидела его мама. Она гладила его по волосам, по щекам. Он ощущал теплоту ее нежных рук. «Мама! Ты здесь… Так хорошо!» — произнес Артур. Но она лишь молча прижала его руки к своим губам. Глаза ее были задумчивы и печальны. А затем образ ее начал таять в воздухе. Артур привстал с кровати и спросил: «Куда же ты? Не исчезай! Возьми меня с собой!.. Мама!».
— Я хочу уйти с тобой… — бормотал юноша.
— Артур! Артур! — донеслось до него.
Он очнулся и с трудом открыл глаза. Рядом с ним сидела Камила. Он услышал ее далекий голос:
— Ну, наконец-то! И как тебя угораздило? Зачем ты нас так пугаешь?
Но Гроздан строго одернул ее, что-то прошептав. Рядом стоял и Рафаэль, который с беспокойством всматривался в лицо друга. По лицам молодых людей было заметно, насколько сильно они перепугались.
Увидев, что неподалеку от них на дороге произошел несчастный случай, Камила и Рафаэль побежали туда. На месте происшествия они с ужасом обнаружили лежащего на асфальте Артура. Это они доставили его в больницу.
Сейчас у Артура болело все тело и в особенности — голова. Ему не хотелось шевелиться, но и оставаться здесь он не желал. Когда он с трудом приподнялся, Камила несмело попросила:
— Вставать тебе еще нельзя. Хотя бы дождись отца…
— Как?! Вы еще и отца вызвали! Кто вас просил?! — закричал он, и стекла окон задребезжали.
Пытаясь успокоить больного, Рафаэль объяснил:
— Артур, пойми, мы не могли иначе…
Не взирая на боль, Артур вскочил с кровати и, швырнув одеяло в сторону, закричал:
— Убирайтесь отсюда вон! Я видеть вас не хочу! Благодетели! Вон отсюда!!!
Сотрясая стены больничной палаты гневом, распирающим его изнутри, юноша указал им на дверь. Молодые люди беспрекословно покинули Артура. Ему не хватало воздуха. Щеки его пылали. Так жарко, как сейчас, ему никогда не было. Он готов был сгореть заживо. Не в силах справиться с собой, парень начал нервно ходить взад и вперед. Он чувствовал, что те, кого он прогнал, еще находятся в стенах больницы.
Юноша присел на кровать и обхватил голову руками. Все его тело было в ссадинах и ранах. Физической боли он не замечал. Боль душевная была сильнее. Тяжело дыша, Артур лихорадочно собирал разбегающиеся мысли.
Камила и Рафаэль были теперь вместе да еще и приехали в больницу, чтобы помочь ему, такому несчастному и больному! Артур вскочил. Он ощущал себя униженным, оскорбленным их совместным присутствием.
«Нет, нет, нет!».
Осознание того, что Камила и Рафаэль могут быть вместе, было ему невыносимо. Артур подошел к окну и, попытавшись успокоиться, глубоко вздохнул. В этот миг он увидел на улице Камилу и Рафаэля. Они тихо переговаривались и были так близки! И на их лицах читалась жалость. Новая волна ярости и отчаяния захлестнула Артура.
Сжав пылающие кулаки, он в бешенстве ударил ими по подоконнику. Стекла окон осыпались, раздробившись в пыль.
Камила и Рафаэль резко подняли головы. Артур сверкнул на них глазами. На подоконнике остались обугленные вмятины. Артур понял — еще чуть-чуть, и он разнесет всю больницу и все, что попадется ему на пути…
Молодой человек машинально шел по коридорам клиники. А за ним тянулся мерцающий шлейф его темной энергии. Эмоциональные токи играли в нем, переливаясь в тонких жилках на бледном лице.
Юноша столкнулся с отцом, который взволнованно заговорил:
— Артур, ты весь изранен! Тебе нельзя…
— Домой! — оборвал его юноша.
Молча и без возражений Виталий Олегович вышел из больницы вслед за сыном.
Камила и Рафаэль по-прежнему стояли на улице. Теперь к ним присоединился и Гроздан. Они застыли от того, каким перед ними предстал Артур — мрачным, страшным, чужим.
Артур бросил на Рафаэля взгляд, полный ненависти и неприязни. «Ты украл ее у меня! Ты украл!» — говорили его потемневшие глаза. Ничто не ускользнуло от Рафаэля. Ему стало не по себе. Даже не пытаясь скрыть своих чувств, Артур не проронил ни слова. На Камилу он не взглянул ни разу. Юноша сел в машину отца, и они уехали.
Первые звезды тихо светили в вышине небес. Гроздан, Камила и Рафаэль остались смотреть им вслед. Никто из них не мог похвастаться таким папой. У Рафаэля вообще не было родителей, и вырос он в детском приюте, а Гроздан с Камилой стали сиротами при живых родителях. В сердце каждого из них осталось какое-то сожаление. А Артур, зная это, не мог ощутить собственного превосходства. Он был совершенно разбит. Всю дорогу домой он молчал. Отец его не тревожил расспросами. На его спокойном лице лишь неподвижно сдвинутые брови говорили о его напряженности.
Приехав домой, Артур необычно тихо вошел в дом. Задумчивый и слегка напряженный, он пошел к себе в комнату, но вдруг обернулся и сказал отцу:
— Я видел маму во сне.
Виталий Олегович молча смотрел на сына. Лицо его покрыла бледность.
— А ты ее вспоминаешь хоть иногда? – спросил Артур, мрачно глядя на отца.
В голосе его слышалась предубежденность. Он вдруг сам себя раздраженно прервал:
— Ладно! Не оправдывайся! Я побуду один, ты, пожалуйста, не мешай мне!
Артур не мог дождаться, пока останется наедине с собой. Молодой человек взбежал по лестнице и проследовал к себе. Он до сих пор тяжело дышал, поэтому открыл настежь окна.
Эмоции все еще буйствовали в нем, вспыхивая с прежней силой. Одна мысль о том, что он никогда не сможет быть с Камилой, вызывала в нем приступы гнева и агрессии. Артуру хотелось растоптать, уничтожить, взорвать свои статуи и все, что напоминало о Камиле. Все, что его окружало, казалось таким ненавистным.
Скрестив руки на груди, юноша встал у окна. Ему ничего не хотелось. Он все понял правильно. Шансов нет, и надежды нет. Он устал. Так устал за этот вечер!
Артур увидел, что ромашки, посаженные у пруда, начали увядать. Словно прощаясь с ними, он тяжелым взглядом бродил по ромашковому полю. После этого юноша отправился в винный погреб и долго выбирал самое крепкое зелье. Взяв бутылку красного вина, Артур с презрением произнес:
— Ты меня тоже недостойно…
Не удовлетворившись поисками, Артур хотел уходить, когда заметил ром. «Я не настолько плох…» — подумал юноша, повертев в руках бутылку с ромом. Его внимание привлекли маленькие бутылочки, которые чрезвычайно его рассмешили. Он знал, насколько велика крепость напитков, содержащихся в них.
Спустя несколько минут пустые бутылочки валялись на полу погреба, а Артур с трудом справлялся с собой. Он едва волочил отяжелевшие ноги. Ему хотелось быстрей добраться до комнаты, но тело его не слушалось. Артура вдруг потянуло в мастерскую. Собственные шаги раздавались в его ушах глухими тяжелыми звуками.
Отведя рукой дверь, ведущую в мастерскую, Артур замер. Хмель будто оставил его, уступив место отрезвляющему гневу. Мрачнее черной ночи, энвайер с разбитым сердцем стоял, неподвижно глядя на статую девушки. Он протянул руку по направлению к статуе. В комнате нарастала дрожь. Еще секунду, и он разрушил бы творение, которое создавал с такой любовью и усердием. Позади него раздался голос Виталия Олеговича:
— Артур, прошу, не натвори глупостей. Я говорю серьезно. Ничто не стоит твоих нервов. Прошу — пожалей себя.
Обернувшись, парень сдавленно проговорил:
— Он украл ее у меня! Он украл! Я ненавижу его!
Глаза его горели отчаянием. Боясь, что в каждый момент Артур может не справиться со своими эмоциями и наделать опасных глупостей, Виталий Олегович стоял и, не отрываясь, смотрел на сына. В его взгляде было что-то, заставляющее Артура не переступать грань и немного успокоиться. Юноша опустил голову и руки и с горечью повторил:
— Он украл ее. Украл!..
— Он не украл… Это ее выбор…
Эти слова кольнули влюбленного в самое сердце. Нервная дрожь пробежала по его лицу. Внезапно Артур засмеялся и проговорил:
— Не бойся, пап. Я ничего никому не сделаю. Я не сделаю…
«Не может быть! Ведь они такие разные!.. Камила другая!… Я твоя судьба! Я!..» — кричала в этот миг душа Артура. От обиды его глаза наполнились слезами. Лихорадка, внезапно охватившая его тело, валила его с ног. Ему показалось, что потолок над ним начал куда-то плыть. Артур, шатаясь, прошел мимо отца — теперь уже точно в комнату. Виталий Олегович поддержал его и помог преодолеть высокие ступени.
— И кто их сделал такими крутыми, — сердился юноша, держась за перила.
Он увидел перед собой двери знакомой комнаты и, аккуратно приноровившись, все же не с первого раза попал в свои покои. Пола под ногами уже не было… Виталий Олегович крепко держал сына под руку. Они кое-как переступили через порог и оказались в комнате. Юноша повалился на кровать и тут же отключился.
Виталий Олегович задернул шторы, а потом долго сидел рядом и смотрел на спящего Артура. В глазах его появилось сожаление о том, что у его сына нет матери, которая бы его поняла и утешила. Ему было жаль разбитого сердца сына. Виталий Олегович знал, сколько доброты и света было в душе Артура. Огорчение и горечь такой печатью легло на лицо мужчины, что он надолго остался в комнате сына, чтобы никто его таким не увидел.